Мне тогда шел, наверное, третий или четвертый год. Но и теперь  я помню тех солдат, которые вошли в наш дом под вечер. Они были в длинных, словно не для них сшитых, шинелях. Красноармейцы устали. Видимо, после долгой дороги.  Отец с матерью спешно  принесли  им три табуретки и пригласили присесть. Солдаты были знакомы с моим отцом: называли его по имени, отчеству. Позже мне стало известно, что они однополчане. Но отец после третьего ранения прибыл домой, а три его боевых  товарища были переброшены  на Восток и продолжали войну с Японией. Отец с моим дядей Николаем в партизанах пилили деревянные столбы фашистской телефонной и телеграфной связи. И кроме орденов Красной Звезды и других наград получили медали «За отвагу», потому что подвергали смертельной опасности не только себя, но и свои семьи.

Гости поужинали. Мать принесла сноп соломы  и растянула его по глиняному полу, затем застелила простыней. Отец завел пружину трофейного патефона и полилась музыка: 

«Солнце  скрылось за горою,

Затуманились речные перекаты,

А дорогою степною

Шли домой с войны советские солдаты…»

Слова этой песни я запомнил, потому что она была популярной после войны. До сих пор храню в памяти образы тех солдат и отца, который вернулся с войны. К сожалению, в 1955 году по дороге домой он попал на мотоцикле в аварию и погиб. Отец был заместителем директора училища механизации сельского хозяйства – УМСХ № 37 в деревне Мурована, что на Гродненщине. Мне тогда было 11 лет, сестре – 8, брату – пять. Сестра получила диплом зоотехника, а брат больше 25 лет нес службу в милиции – был начальником ОГАИ Берестовицкого района.

Позже я написал стихотворение о той войне. Оно называется «Абеліскам».

«Апускала неба хмары нізка-нізка.

Неба пагражала выліць смерч да дна.

Над маёй Радзімай, над маёй калыскай

Груганом кружыла чорная вайна.

Пакідалі хаты юнакі-салдаты,

Дружна папаўняя сталы строй байцоў.

І вучылі хлопцы гаварыць гарматы

За  маю Радзіму, за маё жыццё.

Шлях прайшлі нялёгкі, гэты шлях няблізкі:

Ад мясцiнаў родных, дзе жылі-былі,

Да пакрытых славай белых абеліскаў,

Што павырасталі па ўсёй зямлі.

І калі сустрэну, кланяюся нізка

(Іх святлом сагрэты я жыву ўсе дні.)

Белым абеліскам, мужным абеліскам –

Вартавым блакітнай, мірнай цішыні».

Мне повезло. Моя память сохранила мирные воспоминания о войне.

А ветерану железной дороги, основателю династии Казимиру ГОРБИКУ («ТБ» писала о нем), жителю деревни Гута Ляховичского района, в то время шел десятый год. Дело в том, что его отец  Иван Антонович имел детекторный радиоприемник. Каждое утро он слушал передачи из Москвы и услышал, что утром фашисты бомбили Киев. А на 22 июня намечались соревнования школьников по легкой атлетике.Тогда не было стадиона. И спортивные выступления проходили на выгоне, где пасли скот. Участники состязаний и зрители собрались на это мероприятие. Вдруг над выгоном залетали самолеты. Стоял страшный рев моторов, будто содрогалась земля. Люди разбегались в разные стороны.

В деревне появилась фашистская кухня. Солдаты выпивали и закусывали жареным салом. Это привлекло детей. Фашисты звали деревенских мальчишек, намазывали топленым жиром хлеб и давали детям. Такому угощению ребята были рады. Казимир рассказывает, что, давая хлеб, солдаты пинали их или больно хватали за ухо. Под дружный смех парнишка падал и ронял еду. Вот такая была «милость». А, отступая, фашисты сожгли деревню дотла. Гуту постигла участь Хатыни. Люди переселились в землянки. В Барановичском районе так пострадало девять населенных пунктов.

В 1944 году  семья девятилетней Натальи Ерошук жила на хуторе Люшнево.

– Страшные детские воспомнания я сохранила в памяти на всю жизнь, – признается женщина, и на глазах ее выступают слезы, когда она вспоминает отдельные эпизоды войны.

Она плакала навзрыд, когда хуторяне хоронили восемь красноармейцев, погибших в бою с фашистами  вблизи родных мест. Они были молодые. Четверых положили в могилу в ряд и накрыли соломой, еще четырех поместили во втором ряду.  Позже они  были перезахоронены в братской  могиле в Барановичах.

Однажды осенью хуторяне наблюдали воздушный бой. Фашистские асы преследовали наш самолет, который в небе загорелся. Из него выбросились два парашютиста. А летчик резко свернул вправо. Видно, уводил объятую пламенем машину от населенного пункта в лес. Через короткое время последовал взрыв. Самолет ударился  о землю. Отец Натальи понимал, что за парашютистами  могут прибыть гитлеровцы. И он не бежал, а полз полем к лесу. К счастью, успел тех двух встретить и отвел их к партизанам. Он собрал куски тела героя, чтобы похоронить по-человечески. За это чуть сам не поплатился жизнью – был арестован и находился у фашистов. Один из гитлеровских вояк (наверное, поляк) улучил момент и скомандовал: «Спасайся, пан, беги!». Так отец Наташи и убежал от верной смерти. Дело в том, что семья Натальи была зажиточной, имела 15 гектаров земли и примерно такой же лесной масив, содержала много домашнего скота и птицы. На этом хуторе бывали и фашисты, и партизаны.То те, то другие приходили на обед или ужин. Среди них был  и отцовский спаситель.

После войны Наталья Андреевна ЕМЕЛЬЯНЧИК трудилась бухгалтером. Она вырастила две дочери и сына.

Нина САВУТЬ сейчас живет в Барановичах. Ей в начале войны шел 12-й год. Она рассказала мне другую правду о той войне. Ее многодетная семья жила в деревне Зверевщина Новомышского района. Тогда действовали бандиты под видом партизан и тащили все, что попадало под руки: одежду и обувь, кур и коров…

– Особенно фашисты зверствовали в 1944 году, чувствуя свой конец, – замечает Нина Нестеровна. – Мы прятались в бункерах, которые рыли в земле. Было такое ощущение, что нас найдут и убьют ни за что. Фашисты вместе с бандитами заставляли местных жителей рыть себе могилы. Расстреливали людей группами – по десять и больше человек, не щадили детей. Днем в деревне – немцы, а ночью появлялись лжепартизаны. И каждый раз дети дрожали от страха. Ее дяди Алексей, Василий и Степан погибли, несколько родственников пропали без вести.

Цените мирное небо. Ужасы войны не должны повториться.